Да, да. И это я сделала тоже. Несчастная 12 глава.

Честно говоря, ее можно было бы вычитать и получше, но моих душевных сил на нее уже не хватает.

Как всегда, то, что курсивом в скобках - мое.



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ: Будущее



Сейчас мне кажется, что все это было так давно: жуткое желание бросить играть и неспособность увидеть хоть какой-то просвет в будущем. Когда я пишу эти строки, я чувствую себя как никогда спокойным, оптимистичным и собранным. Надеюсь, когда вы будете читать их, я все еще буду чувствовать себя так же.

Это случилось благодаря Прозаку, Прайори, посещению собраний, прекращению постоянного уничтожения своего организма, познанию самого себя с помощью Двенадцати Шагов (программа общества АН, которое Рон посещал), победе в Чемпионате Мира и моей девушке Джо.

читать дальшеНесколько раз я срывался, хотя пытался бороться с этим. Нет, на самом деле, не пытался. Это было в те времена, когда я думал, что все понял, справился со своими вредными привычками, хотел просто жить и наслаждаться жизнью, ведь мне казалось, что я многое пропустил. Но я не могу жить так. Я не мог жить так, когда начал пить и курить, и я по-прежнему не могу жить так сегодня.

Я начал разбираться в том, что я за человек и пытаюсь быть честным перед самим собой, и это делает меня по-настоящему счастливым. Мне действительно интересно узнать, в чем мои слабости, и мне кажется, что я смогу справиться с этим знанием. Возможно, я испорчен, эгоистичен, самоуверен. Не могу сказать, что так было всегда, но сейчас, наверное, я могу назвать себя скромным человеком. Я также знаю, что не должен ходить с важным видом вокруг, объясняя что-то другим о себе. В любом случае, мне это никогда не удавалось.

Прозак - это настоящее чудо. Он уносил прочь все страхи и беспокойства. И мне все-равно, если придется принимать его до конца жизни. Мне не стыдно признаться в этом. Он помогает мне чувствовать себя лучше и дает мне возможность справляться со своей жизнью. Если у вас депрессия, то первое. что вам необходимо сделать – это признаться в этом самому себе, а потом попытаться сделать с этим что-нибудь. Теперь я могу просыпаться утром и смотреть в будущее, чтобы ни ждало меня там. Жизнь – это вызов, и снукер – это вызов, но долгое время ни первое, ни второе им не было.

Я изменился как личность: я хочу наслаждаться жизнью, проводить время с друзьями и семьей, и разговаривать о некоторых вещах намного больше, чем раньше. У меня было достаточно отвратительных лет, проведенных в депрессии и попытках сделать всех людей счастливыми. Мне никогда не говорили этого, но было такое чувство у моей семьи, что если я буду все делать правильно, все будут счастливы. Хотя это чепуха. Ощущение счастья намного больше зависит от того, счастлив ли ты сам. Мы очень долгое время не говорили друг другу, что мы чувствуем на самом деле. Я говорил маме и папе, что я несчастен, но никогда не пытался рассказать почему. Теперь отец может по звуку моего голоса определить, счастлив я или нет. Он слишком часто слышал его, когда я был в депрессии, и теперь я получаю безумное удовольствие, когда на его вопрос «Все ли со мной в порядке?», могу ответить «Да». Мне нравится обсуждать с ним абсолютно все, что случилось за день. Раньше, я бывал в таком отвратительном состоянии, что ему приходилось поднимать мне настроение – звучит диковато, учитывая, что я путешествую по волнам мирового снукера, а он сидит в тюрьме.

Каждый год я думал о том, чтобы бросить снукер, но после трехмесячного летнего перерыва, мне, отдохнувшему и переполненному энергией, начинало казаться, что я могу перенести еще один снукерный сезон. Правда уже через неделю, после его начала, я обнаруживал себя у телефона, звонящим отцу, и мы возвращались к старому доброму: «ОК. Потерпи еще один сезон. А потом можешь зачехлять свой кий». Разговоры подобного рода велись шесть или семь лет. Я привычно ныл, а он пытался помочь мне. Я забывал все, через что ему довелось пройти. Я был настолько эгоистичен, настолько поглощен собой, что меня трудно было назвать хорошим. Выслушивать все это, наверное, было мучительно для него, но он всегда был достаточно сильным, чтобы отложить свои проблемы в сторону, чтобы быть уверенным, что со мной все в порядке. В то время, я никогда по-настоящему не пытался разобраться в себе. Но теперь, после того, как я обратился в Прайори и начал этот процесс, я не хочу ограничиваться поверхностным изучением.

Победа в моем первом турнире, Чемпионате мира, после моего лечения в Прайори стало во многих смыслах моим величайшим достижением. Она стала очень особенной для меня, и я был переполнен оптимизмом. Я думал: «Да. У меня получилось наладить свою жизнь снова». Я приготовил речь и сказал: «Находиться здесь – настоящее удовольствие для меня. Но приготовьтесь увидеть разного Ронни; до этого момента вы видели только одного – всегда немного чокнутого, но гарантирую вам, что впереди вас ждет множество перемен». И мне кажется – так и было.

Папа и я очень много разговаривали и смеялись в эти дни.

Недавно он сказал: «Время, когда тебе стукнет 40, станет лучшим в твоей жизни».

«Почему ты говоришь так? – поразился я, - В твои 40 твоя жизнь была полностью разрушена».

«Я знаю, - ответил он, - но в 40 – жизнь только начинается».

Я подумал: «Ты смеешься. Как можешь ты выступать с подобными заявлениями, когда последние 12 лет, ты провел за решеткой?». Но это только свидетельствует о его силе. Той силе, которая удивила даже его. Он всегда говорил, что не сможет выдержать заточения, что он не сможет провести и дня в тюрьме. но его друзья говорили мне после свиданий с ним: «Твой отец – уникальный человек. Я не знаю никого другого, кто так стойко выносил бы свое заключение. Он очень сильный». Несмотря на то, что он старался производить впечатление, что ничто не может повлиять на него, и постоянно подсмеивается над жизнью - это его способ справиться с тюрьмой. Но глубоко внутри я знаю, что ему отчаянно хочется вернуться домой; и его мучают угрызения совести.

В эти дни, чаще чем когда-либо, мой отец стал говорить мне, что я должен делать того, чего мне не хочется делать. Он часто говорит мне, что я всегда превосходил все надежды и ожидания, которые он возлагал на меня. «Я мечтал, чтобы ты стал профессионалом, - сказал он недавно. – После того, как ты добился этого, я стал мечтать о том, чтобы ты пробился в 32 лучших или попал в телевизионную трансляцию… И у тебя получилось. Потом я думал – Если ты выиграешь Чемпионат мира, я спокойно проведу здесь еще десять лет… И ты сделал это. Если бы кто-нибудь сказал мне, что ты станешь №1, я бы (I would have got out the baby oil and I would have just lay there) применяю эвфемизм я бы не поверил (а фразу понимайте, как хотите, не верю, что он сказал то, что я поняла). Каждый раз, когда я устанавливал свою цель и говорил: «Надеюсь мой мальчик сможет сделать это», и каждый раз тебе удавалось превзойти мои ожидания. Так что мне совершенно безразлично положишь ли ты очередной шар или нет. Просто иди и получай удовольствие. Ты добился всего, о чем я мечтал для тебя и всего, о чем я мечтал для себя. Я хотел быть футболистом, но никогда не был достаточно хорош для этого. Я не был, но ты есть. И через много лет, когда люди будут спрашивать, как все началось, они скажут, что у маленького парня из Ист Энда, владевшего порно магазинами, был сын, который играл в снукер… А потом, мне бы хотелось, чтобы у тебя был мальчик, который может быть стал бы чемпионом Формулы 1, и я был бы счастлив, зная, что все началось с меня».

Дэл всегда говорил мне: «Купи лотерейный билет, и у тебя будет шанс. Просто купи и дай себе шанс выиграть». Сейчас у меня такое чувство, будто я вытягиваю билет, когда играю. До этого, мне казалось, если противник играет хорошо – то у меня трудности. Сейчас я думаю, если я играю хорошо, то трудности у моих противников, и даже если я играю не очень хорошо – у меня все-равно остается полшанса на победу. Теперь я не выхожу на игру с мыслью, что должен быть лучшим во всех отношениях. Я знаю, что так почти не бывает. Если я проигрываю со счетом 3-1, то думаю: «ОК. У него была хорошая сессия. Теперь моя очередь. Было очень трудно научить себя думать именно таким образом, но у меня получилось.

Говорят, что твоя сила – это и твоя слабость одновременно. Это абсолютная правда в моем случае. Я перфекционист и это причиняет мне много огорчений – мучаясь из-за неспособности делать что-то настолько хорошо, как мне хотелось бы. Но в конечном счете, я счастлив, что я перфекционист, потому что, если бы я им не был, я скорее всего сдался бы много лет назад. Я должен смотреть на это как на преимущество, но иногда нужно переставать об этом думать, в противном случае такой подход потащит меня вниз. Быть перфекционистом хорошо до тех пор, пока ты не начинаешь болеть из-за этого, чем, собственно, я и занимался все эти годы.

Трофеи – это замечательно, но я все еще получаю гораздо больше удовольствия от просто от того, что играю хорошо. Я получаю гораздо больший кайф от того, что играю хорошо где-то в клубе, чем от победы на соревнованиях, играя плохо. Обладание полным контролем за битком также волнует меня, как и тогда, когда я был ребенком. Потеря ощущения этого кайфа и заставила меня хотеть бросить игру. Но я справился с этим с помощью своих родителей и, в конечном итоге, мне удалось вернуть это ощущение назад. В какие-то моменты я определенно ощущал, что предпочел бы заниматься бизнесом своего отца. Возможно, я был бы счастлив продавая книги или видеокассеты и общаясь с людьми, которые заходя в магазин спрашивали: «Это Вы – Ронни О’Салииван, снукерист?». Были времена, когда я бы довольствовался этим только бы, чтобы жить спокойной счастливой жизнью. Я придумывал себе разговоры с ними. Люди бы приходили в магазин, видели меня, а потом спрашивали, что случилось. «О, вы знаете, игра «убивала» меня. Я не мог выносить этого, поэтому просто решил перестать играть». Я был уверен в то время, что единственная возможность для меня снова стать счастливым – это бросить снукер, но я все еще помнил себя маленьким мальчиком, который приходил в клуб в 9 утра, причесывал сукно и проводил за столом целый день. Тот ребенок очень любил снукер, и воспоминания о нем я не мог выбросить из своей памяти.

Я знаю – у меня были и плохие, и хорошие дни. Разница в том, что сейчас я способен принять это. Я думаю, что я отношусь к вещам более объективно и играю более стабильно, в том что касается результата. Также я поработал над техникой. После того, как я вышел из Прайори, очень большую поддержку мне оказал тренер по имени Фрэнк Адамсон – он тренирует Стивена Ли. Фрэнк очень помог мне наладить мою игру. Без его помощи, я не думаю, что мне удалось бы выиграть Чемпионат Мира и, конечно, победить еще в шести турнирах в том сезоне. 74-летний Фрэнк проанализировал мою игру и сказал, что я торопился с ударами. Мы просмотрели видеозаписи меня более молодого – и оказалось, что раньше я делал более обдуманно и неторопливо. После того, как я стал старше, похоже, я перестал тщательно мелить кий и правильно готовиться к ударам, я делал все, что необходимо только для виду, и играл дальше, как получалось. Благодаря такой быстрой игре у людей возникало ощущение, что я даже не допускаю мысли, что могу промахнуться по лузе. Но причина такой скорости была абсолютно в ином. Я играл так быстро потому, что испытывал недостаток уверенности. В то время как большинство игроков, которые сталкиваются проблемами, начинают играть все медленней и медленней, мой способ справиться с ними – это играть быстрее и быстрее. Я не собирался думать об этом. Моя игра от природы нацелена на забивание шаров и основана на инстинкте, и это побеждало оппонентов. Я говорил себе, что моя непредсказуемость - это моя сила, но, как мне кажется, я недооценивал себя. Я надеюсь, что сейчас я вернул себе часть спокойствия и стабильности, которая была свойственна мне 15 летнему. До Фрэнка шары шли в лузы с вероятностью 90, 0% или не шли вовсе. Сейчас я забиваю их на куда более регулярной основе.

Мы смотрели и на другие вещи тоже. На стойку, на положение плечей, когда я держу кий слишком крепко, когда стою к шару слишком близко, когда стою слишком далеко от него, когда я бью по нему слишком слева, когда бью слишком справа, когда бью излишне снизу, когда моя левая нога слишком далеко выдвинута вперед, когда слишком далеко назад? Я не знал, в чем был корень проблемы, поэтому мы разобрали мою игру на составляющие и проверили их все. Я все еще не знаю, что оно такое есть на сегодняшний день, и у меня все еще есть проблемы, но сейчас все уже не так плохо, как это было раньше. Я могу ударить через шар, я лучше вижу положение шара, хотя по-прежнему не так хорошо, как мне хотелось бы, и я твердо знаю, что сейчас способен выигрывать турниры. В мои худшие времена я потерял эту веру. Я чувствовал, что должен надеяться на то, что другие будут играть достаточно плохо, чтобы позволить мне победить, и это достало меня. Я думал: «И как же хорошо играть в игру, если ты надеешься на то, что соперник будет играть плохо?». А если он играл хорошо, то я думал, что моя техника обязательно меня подведет. Сейчас, с помощью Фрэнка и Дэла, некоторые базовые вещи, которые не были свойственны моей игре ранее, стали естественными для меня. Не играть настолько быстро, выдерживать хотя бы небольшую паузу, бить кием прямо и наносить удар через шар аккуратно и медленно. Фрэнк указал мне на две или три жизненно важные вещи, а все остальное я добавил уже сам. Как я сказал ему: «Вы можете хотеть, чтобы я играл в определенном стиле, но я по-прежнему должен добавлять что-то свое в игру, будь это чуть более высокое положение кия над столом, или чуть более сильный перенос веса на свою левую ногу, я по-прежнему должен поступать так, потому что именно это сделало и меня игрока». И каким бы потрясающим тренером Фрэнк ни был, я бы ни в коем случае не хотел оказаться без Дэла, потому что именно он дает мне советы и воодушевляет меня. Мне нужно присутствие Дэла на турнирах, потому что мы можем смеяться вместе: он моего возраста, мне комфортно с ним, мы – команда.

Есть одна очень важная вещь для нашей семьи – это смягчение приговора для нашего отца. Я думаю, что его приговор был излишне строгим, поэтому мы продолжаем борьбу, подавая апелляции. Отец всегда был для меня каменной опорой, а сейчас пришло время сделать что-нибудь для него. Как я говорил, убийство человека – это ужасно, но необходимо всегда помнить, что это мог быть акт самозащиты. Скорее всего, подавать апелляцию против первоначального приговора слишком поздно, но я не считаю, что слишком поздно подавать апелляцию против срока приговора. Почему он получил восемнадцать лет? Нам говорили, что это было нападения по расистским причинам, но мы знаем, что а) это не было расистское нападение и б) он не расист. Он не говорит, что он не участвовал в драке. Он дрался, и он совершил ошибку, когда последовал совету и настоял на своем праве на молчание, не рассказав свою версию этой истории. Отец был в ужасе – в ужасе от того, что он сделал и в ужасе от того, что попал в тюрьму. И он, конечно, совершил ошибку, не рассказав, не объяснив, что произошло, судье и присяжным. Но это прошлое, и ничего уже изменить нельзя. Что можно сделать, хотя бы, это заставить людей понять, что, несмотря на все несправедливые замечания судьи, отец не расист. С того момента, как отца забрали, сила всей семьи – Даниэллы, мамы, самого отца, даже меня, на моем собственном пути, - удивляла меня. Возможно, мама была самой удивительной из всех. Когда я вспоминаю время сразу после ареста отца, и людей, говоривших ей, что она никогда не сможет управлять делом, и то, что она сделала из себя сейчас, я горжусь ею.

Моей сестре, Даниэле, сейчас 20, и она живет со своим парнем. Сейчас мы гораздо ближе, чем когда мы росли. Даниэле было очень тяжело, когда отца посадили. Ей было только 9 в то время, но я считаю, что она справилась с эти превосходно - намного лучше, чем я сам. Временами, каждый из нас чувствовал, что другой любим мамой или отцом больше, но в глубине своих сердец мы знали, что это чепуха, и что нас любят одинаково. Я надеюсь, что у меня получится стать ближе к своей дочке Тейлор тоже. Между мной и ее мамой были кое-какие недоразумения в прошлом, но нам удалось решить их, так что теперь я могу видеть Тейлор гораздо больше. Семья – это самое важное в моей жизни, а она определенно ее часть.

Недавно я открыл магазин на улице Old Compton в Сохо. Он называется Viva La Diva и там продается стильное экстравагантное нижнее белье для мужчин и женщин. Я купил этот магазин как freehold (фригольд – это означает, что Рон владеет не только зданием магазина, но и землей, на которой магазин стоит. Фишка в том, что в Англии есть еще и другая форма собственности, когда можно купить здание и не владеть землей, на которой оно стоит. Тогда приходится выплачивать арендную плату владельцу земли.). Это тринадцатая покупка собственности, которую я совершил с момента, когда стал профессиональным игроком. Это очень выгодно для меня, потому что недвижимость дешевеет.

Когда я купил свою первую недвижимость, я был настолько неуверен в своем снукере, что думал: меня могут победить за столом, поэтому я лучше вложу деньги во что-нибудь, что даст мне доход в случае необходимости. Мой менеджер на то время, Йен Дойл, предложил мне вкладывать деньги в недвижимостью

«Нет, мне нужно что-нибудь на каждый день, - сказал я. – Я куплю собственность и что? Мне по-прежнему придется идти и играть в снукер».

«Просто сделай себе приятное и соверши эту покупку, и ты не ошибешься», - сказал он.

Это был прекрасный совет, лучшее, что Йен сделал для меня за все время. Я получал удовольствие от обладания собственностью, ее обмена, от встреч с новыми людьми. Это было как образование. Сейчас, когда я прошел уже половину своей снукерной карьеры, у меня есть много интересов вне игры. Я всегда ощущал частичку бизнесмена в себе; всегда пытался посмотреть на вещи с точки зрения выгоды, если была возможность – даже возвращаясь к прошедшим дням, когда я продавал билеты на футбол в младшей школе. Для начала я купил несколько домов и квартир, а потом перешел к коммерческим предприятиям. Я купил фригольд и отдал магазин маме просто так. Потом мы открыли еще несколько магазинов, которые давали маме хороший доход пока я владел фригольдом.. Так что все были счастливы.

Магазин на Old Compton прекрасно расположен, справа от сердца Сохо и довольно фешенебельный – это двухэтажный бутик. Принц Дании, дизайнер, разработал несколько материалов для нас, а моя девушка Джо, у нее наметанный глаз на вещи, управляет магазином. Мы надеемся расширить Viva La Diva и открыть наши филиалы в Ньюкасле, Манчестере, Глазго, Эдинбурге и Бирмингеме, но для начала, я был бы счастлив, добиться успеха с этим. После того, как я брошу снукер, я стану бизнесменом. В настоящий момент. до этого, к счастью далеко, но иметь что-то впереди, чего ожидаешь с удовольствием, довольно приятно.

Я также основал менеджерскую фирму совместно с Джимом Макензи, который был главным исполнительным лицом в Ассоциации мирового снукера. Он называется Rocket Promotions. Мы собирались купить несколько снукерных клубов, найти парочку юных талантов и обеспечить их соответствующим руководством. Мы бы хотели иметь пять или шесть снукерных залов по всей стране – места для детей, которые хотят добиться успеха. Если мы сконцентрируемся на спонсорских делах, счетах и регистрации в отелях, то дети смогут сконцентрироваться на своем снукере. Может быть они не захотят полного менеджерского сопровождения, а только, чтобы мы бронировали места в отелях, или нашей помощи в своей игре; пусть будет так, мы хотим делать то, что позволит игроку чувствовать себя уверенно. Слишком часто встречается такое, что у молодых игроков в снукер нет выбора, и они не могут ничего сказать в защиту того, будущего, какого хотелось бы им. Мы хотим изменить это.

Мне бы хотелось принимать участие в снукерной жизни каким-нибудь другим путем, и после того как я закончу играть, - комментировать соревнования или участвовать в телевизионных программах. Я вижу Стива Дэвиса сейчас, и он выглядит как никогда счастливым и расслабленным. Существует так много дверей, которые можно открыть, и впервые, я вижу их открывающимися в гораздо большей степени, чем захлопывающимися перед моим носом. Я научился быть довольным, и снукер составляет большую часть этого, но если кто-то скажет мне завтра, что я никогда не смогу снова играть в снукер, я знаю теперь, что в жизни существует еще много других интересных вещей, кроме этого.

В настоящий момент я играю в гольф и меня не устраивает просто быть способными нанести хороший удар. Я хочу to go round in level par. (он хочет добиться такого уровня мастерства, при котором сможет укладываться в норму по всем 18 лункам. Как Вы, может быть, знаете, есть par - норма за каждую лунку. В сумме это получается par за весь course. Это на самом деле ужасно сложно делать, под силу профессионалам или крутым, опытным любителям). Я уже поставил цель, что если уж так, я хочу пробиться в Seniors' Tour., где играют профессиональные гольфисты. И я думаю: «А почему бы и нет?» , теперь, когда я научился смотреть с оптимизмом в будущее. Сейчас мне кажется, что нет ничего невозможного, если приложить определенные усилия.

На самом деле, у меня есть даже более амбициозные цели, чем эта: я хочу стать профессионалом в течении 5 лет. Я не собираюсь бросать снукер, но я считаю, что в состоянии одновременно принимать участие и в соревнованиях по гольфу. Я не настолько слабоумный, чтобы думать, что смогу играть на том же уровне, на котором играю в снукер, но я могу играть достаточно хорошо, чтобы это приносило мне удовольствие и какие-нибудь достижения.

В то же время, несмотря на то, что оптимизм стал частью моей жизни, мне необходимо постоянно напоминать себе несколько вещей, и первое – не строить чересчур далеко идущие планы, жить для настоящего, и прожить весь настоящий день до конца, перед тем как начинать планировать будущее. Это то, чем было Прайори – там нас готовили жить в реальном мире, в настоящем.

Все это не означает, что я чувствую себя хорошо постоянно. Ничего подобного, я проснулся этим утром в отвратительном состоянии. У меня был приступ паники, но я принял одну из своих таблеток, и через десять минут все было в норме. Насколько это просто? Я знал, что в каком-либо состоянии я не проснулся, я выйду на улицу и буду наслаждаться новым днем. Приступ паники приходит только в том случае, если я не принимаю таблетки два или три дня подряд, что означает, если я принимаю их – я могу расслабиться.

Вчера вечером в снукерном клубе, я встретил девушку, которую не видел уже много лет – Тину.

«Ты выглядишь намного более довольным жизнью, намного более счастливым, - спросила она. – Ты счастлив?».

«Да», - ответил я.

«Приятно это видеть, - сказала она, – потому что раньше в тебе чувствовался какой-то надлом – ты был безумно талантливым мальчиком, который, по моим воспоминаниям, всем своим видом говорил: «У меня есть такие способности. Почему я не побеждаю? Я не счастлив».

«Неужели это так?».

«Да, истинная правда, а сейчас ты сильно изменился. Ты стал приятным парнем».

Это значило очень много для меня. Дело в том, что очень длительное время я мог «убить» любую компанию лишь зайдя в комнату. Я мог испортить настроение присутствующим мгновенно, если дела шли плохо. Мне становилось плохо от этого.. Теперь, когда я захожу в комнату, я говорю: «Привет. Как дела?», и все чувствуют себя хорошо, а я доволен собой. Теперь я могу находиться в компании не думая, что я недостаточно хорош для нее, или, что я не смогу выразить свои мысли. Теперь я чувствую, что я могу говорить, о чем я думаю, не становясь ужасным и не обижая их. Я думаю, что стал проще относиться к себе, и поэтому мне стало легче общаться с другими людьми.

Я всегда обвинял в своей депрессии снукер. Я думал, что если я играю хорошо, со мной все в порядке, а каждый раз когда я играю плохо, я становлюсь более депрессивным. Так что я сделал простое заключение, что именно игра портит мне настроение. Но на самом деле я был болен и просто не осознавал этого. После того, как я начал принимать Прозак, я обнаружил, что я могу играть плохо, могу расстраиваться, что играю плохо, но оставаться при этом счастливым человеком. По мне, так это прогресс. Большой прогресс.

Я всегда вспоминаю с ностальгией время, когда мне было 14, 15 и 16, когда я только стал профессионалом. Мне кажется в то время, я играл лучше сего и был самым счастливым за всю свою жизнь. Я уверен, что играл тогда так хорошо, потому что был счастливее и увереннее в себе, чем окружающие. Это были мои золотые годы, время, которое бы мне хотелось бы вернуть назад – как в игре, так и в жизни. Я знаю, что причинил себе много вреда за эти годы, но чувствую, что начинаю выздоравливать.