Биография Ронни О'Салливана. Эпилог.Ч 1.

Если вкратце, взялась я когда-то это переводить. Договорились поделить книгу на две части и мне досталась вторая половина. Думали, что с переводом уложимся в год, но... "Рома, извини, у меня дела". Про судьбу первой половины так ничего и не знаю, вторую я периодически перевожу, когда есть настроение и время. После очередного падения винды я едва спасла свой эпохальный труд, поэтому буду потихоньку выкладывать его здесь, чтобы не было мучительно больно, если что.



ЭПИЛОГ. Ч 1.



читать дальшеПрошел год с тех пор как я написал эту книгу. Надо признать, это было довольно суматошное время. Я победил в трех турнирах, вылетел в первом раунде из других, сделал массу сенчури-брейков, 147 в прямом эфире на Чемпионате мира и сразу после этого продул встречу с Марко Фу. Еще у меня был срыв. А еще на первых полосах газет появились странные (но не совсем безосновательные) истории о том, что я обратился в ислам.

Что касается снукера… Сезон начинался довольно неплохо. Я выиграл первый турнир, Regal Scottish Masters, в сентябре 2002, потом наступил спад, из которого мне пришлось выкарабкиваться. В начале сезона я чувствовал себя прекрасно и был преисполнен оптимизма. В Шотландии я в прекрасном стиле победил в полуфинале Стивена Хендри со счетом 6-3 и неплохо сыграл с Джоном Хиггинсом в финале (9-4). Один турнир провален, один трофей завоеван. Моя игра, казалось, стала налаживаться, я по-настоящему стал получать от нее удовольствие - намного большее, чем когда я выигрывал Чемпионат Мира. Тогда я скорее работал, чем наслаждался процессом. Я не чувствовал легкости во время игры как когда-то в детстве, но, по крайней мере, я уверенно продвигался в правильном направлении.

Потом дела пошли хуже и хуже. Я играл ужасно на Чемпионате Великобритании в Йорке. Это было тем более досадно, что в этот турнир один из тех, где мне особенно хотелось победить. Первый раунд я выиграл со счетом 9-2 , но, по-моему, это была одна из самых отвратительных игр, которую я когда-либо демонстрировал (кажется подобное вы уже слышали от меня), потом победил Марко Фу 9-7 – и опять был короткий промежуток в первой сессии, когда я играл ужасно. В четвертьфинале мне достался Дрю Хендри, и всем казалось, что пройти его будет довольно просто. Но я играл плохо. Игра настолько меня не занимала, что я не ощущал своего присутствия за столом. Хотелось бы мне посмотреть на того, кто мог бы получать удовольствие от чего-то, играя так же отвратительно, как я в тот момент.

Заканчивая сессию, я постоянно крутил головой, наблюдая за игрой за соседним столом намного внимательнее, чем за своей собственной, так как то, что делали Кен Дохерти и Джон Хиггинс, было намного интересней, чем то, что делал я. После больших брейков раздавались аплодисменты зрителей, и я понимал, что упускаю что-то важное. Дрю Хендри завершил встречу победой со счетом 9-6. Когда я проигрывал 2-4, все шло настолько плохо, что мне в голову пришла идея, попробовать сыграть левой рукой. И это сработало. Во мне проснулся интерес к игре. Я выиграл следующие два фрейма и подошел к финальной сессии со счетом 4-4. Но вечером я вновь переложил кий в правую руку, и сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что, возможно, мне не следовало этого делать, поскольку от игры левой рукой я получал намного больше удовольствия.

Стив Дэвис, комментировавший этот матч, сказал тогда, что кий в левой руке у Ронни является верным признаком недовольства того собственной игрой. Это справедливое замечание – некоторые комментаторы считают, что я поступаю так, когда хочу доставить проблемы своим конкурентам (точка зрения весьма далекая от правды). На самом деле, это означает, что проблемы у меня. Поэтому, когда соперники видят меня, играющим левой, им следует преисполниться уверенности в собственных силах и понять, что именно они ведут игру. В этом сезоне я планирую немного изменить положение дел, играя так, даже когда я доволен собой, так что другим будет сложнее разобраться в моем душевном состоянии.

Казалось, что все матчи в этом переходном сезоне проиграны. Но в последней его трети дела внезапно пошли хорошо. В марте 2003 я выиграл European Open, и сразу после него – Irish Masters. Потом мне пришлось посетить компанию, которая занималась недвижимостью, и я там познакомился с женщиной, которая, после моей фразы, что снукер опять начинает управлять моей жизнью, предложила мне всретиться со спортивным психологом. Она передала мне список психологов от бывшего футболиста Алана Брэзила, и мы проверили их всех, прежде чем я решился сходить к какому-то товарищу по имени Питер Кохен.

Я был весьма скептически настроен, убежденный, что никто не сможет вывести меня из депрессии, но все же решил попробовать; ведь нельзя угадать, вдруг именно это поможет тебе. Правда, в подобное верилось с трудом. Я приехал к нему в Брайтон, и он начал пробовать на мне разнообразные методики, пытаясь возродить мое желание снова играть в снукер. В то время я даже не хотел брать кий в руки, будучи очень сильно разочарован тем, что делаю. Его заданием было сделать так, чтобы я снова стал получать удовольствие от игры, и он сказал как-то, что радость появится вместе с жаждой играть, а когда вернется жажда, придет и форма.

Сначала он попытался поівисть мою уверенность в себе. Он поинтересовался, кто в мире спорта является для меня примером. Я назвал Мохаммеда Али, Тайгера Вудса, Карла Льюиса и Майкла Джонсона. После этого он достал их фотографии, добавил мою и расположил их так, чтобы мое фото оказалось в окружении их «величия». Он сказал, что я такой же как они и посоветовал повесить эту композицию в своей спальне перед кроватью, чтобы она вдохновляла меня и постоянно напоминала мне о моем «величии».

Я старался относиться к этому непредвзято, но глубоко внутри, какие бы проблемы у меня ни были, я всегда верил в себя и не нуждался том, чтобы кто-то говорил мне о том, что я велик. Я знаю - я могу играть. У меня есть вера в собственные силы, но также я знаю, что очень часто у меня не получается полностью воплотить в жизнь все мое умение и именно это разочаровывает больше всего. Это все-равно, что иметь мощное ружье без патронов.. Все, чего я желаю – это играть хорошо 60-70% времени, и я не возражаю, если оставшееся время игра будет не слишком впечатляющей. Но так уж получается, что порой моя игра не впечатляет именно 70% времени и это не есть хорошо. Я не ищу совершенства. Только стабильности. И стабильность не является для меня какой-то недостижимой целью, особенно если вы посчитаете количество последовательно одержанных побед в Blackpool, когда я стал профессионалом. В то время стабильность считалась одной из моей фирменных марок.

Где-то на своем пути я утратил ее, и думаю, что причина частично в том, что я стал формально подходить к игре. Сейчас я уже не верю, что подобное нормально, и пытаюсь снова стать самим собой. К сожалению, времена, когда я просто катился вниз, без забот, катая шары для развлечения, запомнились мне очень хорошо. Вообще-то, это не просто неприятное воспоминание, это факт из моей жизни, который я не собираюсь повторять.

Пит и я разговаривали до турниров и после них. Он был заинтересован в работе с кем-то вроде меня, кем-то кто хотел перепробовать все. Он понимал, что я очень серьезно отношусь к своей работе, и если я говорил, что хочу испытать что-либо, это означало, что мне действительно хочется этого. Мы оба получали многое от совместной работы. Каждые две недели я приезжал в Брайтон, и мы играли в гольф. Мы перепробовали массу вещей, которые показались бы смешными, если бы их увидел кто-то посторонний, но с ним не возникало никакого ощущения неловкости. Чтобы очистить разум, мы делали какие-то визуальные и звуковые упражнения. В каком-то смысле то, чем мы занимались, являлось формой медитации, основанной на буддистском учении. Все это делалось для того, чтобы научиться быть спокойным и сосредоточенным. Когда я играю хорошо, моя концентрация в порядке, но когда начинается напряженная борьба – она исчезает. Чем-то эта ситуация напоминает известный спор о курице и яйце, хотя я скорее играю плохо, потому что теряю концентрацию, а не наоборот. Несомненно, я не смог сохранить ее, играя с Дрю Хендри, и чувствую, что сделал все, чтобы довести свой уровень концентрации до того, которым я блистал во время матча с Марко Фу на прошлом Чемпионате Мира. Тогда я чувствовал себя так отвратительно, что безумно хотел удрать оттуда. Люди полагают, что я должен был чувствовать себя классно, когда делал 147, но поверьте – не было такого. Ощущения у меня были ужасные, и я искренне поражался тому, что все шары падали в лузы. Эти 147 были великолепны, ни один шар не был случайным, а ощущения все-равно были кошмарными. Единственным утешением и если честно, не самым большим в мире, было то, что я не просто поехал в Шеффилд, вылетел из первого круга и поехал домой с 10 000 в кармане. Я увез 200 000, что означало звание обладателя второго по величине приза в турнире, несмотря на вылет в самом начале.

Но если бы у меня был выбор, я бы с не раздумывая поменял 147 на победу. На следующий день, сидя в одиночестве и размышляя над случившимся, я понял, как разочарован в себе, но с этим ничего нельзя было сделать. Оставалось только философствовать и через 12 месяцев попытаться снова. Но были еще призовые за 147. Я посчитал, что по крайней мере, они дадут мне возможность купить себе что-нибудь новенькое. Но этим их возможности и ограничивались. Я был опустошен, и отреагировал на это самым худшим образом из всех возможных. Я снова начал пить.

to be continued



ЗЫ. Я знаю, что книги читают сначала. Но так получилось.

ЗЗЫ. Я НЕ профессиональный переводчик, поэтому ляпы возможны. И да, у меня проблемы со стилистикой русского языка.